Пьер Моно: «Мне хотелось понять, как это все работает»
Один из ведущих урологов Западной Европы в области проведения лапароскопических вмешательств, инструктор, обучающий хирургов проведению операций на роботе Да Винчи, рассказал о том, как на его глазах произошел прогресс в области хирургии, почему пациенты перестали бояться смерти и почему не нужно советовать детям идти по своим стопам.
С самого начала мне очень повезло с учителями. Одним из них был
великий Жан-Мишель Дюбернар. Это трансплантолог, который первым в мире
сделал пересадку лица пациенту, и он же за несколько лет до того
произвел первую трансплантацию руки. Когда я был студентом, он в
основном занимался трансплантацией почек. Дюбернар был моим главным
наставником. Меня в университете больше всего интересовала биология,
особенно эмбриология. А Дюбернар был одновременно и эмбриологом, и
хирургом. Именно он пробудил во мне желание оперировать.Когда я учился в университете, главное, на что мог надеяться пациент, — это выжить. Сейчас благодаря современным технологиям смерть как бы отступила на второй план, пациенты ее боятся в целом меньше, чаще речь идет о том, насколько полноценной и комфортной будет жизнь человека. Даже рак сегодня излечим, в первую очередь, благодаря хирургии. При раке мочевого пузыря, например, приходится удалять и его, и простату. Это большая тяжелая операция. Жизнь без мочевого пузыря легкой не назовешь
Однако сегодня урологи умеют делать новый мочевой пузырь из маленького кусочка здоровой ткани. В лаборатории на специальном каркасе выращивается новый мочевой пузырь, который затем пересаживается пациенту. Мы научились делать некоторые сменные органы, чтобы возвращать пациентов, которые недавно были обречены, не просто к существованию, а к полноценной жизни.
Мне приходилось много работать с проблемой мужского бесплодия.
Науке про него было почти ничего не известно, когда я был студентом. Теперь врачи очень продвинулись в понимании причин этой проблемы и, более того, научились ее решать. Например, причина может быть в том, что сперматозоиды вырабатываются, но не попадают в семявыносящие протоки из-за перенесенной травмы или инфекции. Даже если не удается восстановить нормальную работу половых путей, сегодня можно микрохирургическими методами извлечь сперматозоиды из железы, чтобы потом оплодотворить ими яйцеклетку в пробирке. Появились способы лечения мужского бесплодия, и они постоянно совершенствуются.
Невероятный прогресс в области хирургии произошел на моих глазах. В медицинской школе нас учили делать только открытые операции со скальпелем. Некоторые думают, что если сделать разрез, то все органы как на ладони, но это совсем не так. Органы тесно лежат друг на друге, они переплетены сосудами и нервами, так что добраться туда, где нужно оперировать, бывает крайне трудно, даже увидеть некоторые вещи непросто.
Когда появилась лапароскопия, это казалось невероятным:
с помощью газа мы надуваем живот, и камеры с высоким разрешением и увеличением помогают нам увидеть то, что не видно невооруженным глазом. В последние годы стали все чаще использоваться хирургические роботы Да Винчи, у нас в Европейском медицинском центре есть такой. Это специальные машины, которые помогают хирургу. Представьте, вы удобно сидите за консолью и управляете руками робота со всеми инструментами и камерами через специальные джойстики. Свобода действий такая, будто вас уменьшили до размеров муравья и запустили со всеми хирургическими инструментами в человеческое тело. Это дает ни с чем не сравнимую точность и невероятные результаты, пациенты после таких операций быстрее восстанавливаются.
Это медицина будущего.
Я начал самостоятельно оперировать больше двадцати лет назад. На сегодняшний день я выполнил более двадцати тысяч операций, из них полторы тысячи — на роботе Да Винчи.
Не то чтобы я с детства мечтал быть врачом. Вообще об этом не думал. В шестнадцать лет я год провел в Африке. Я был не самым примерным ребенком, честно говоря, меня в тот момент мало что интересовало, кроме быстрой езды и девушек, поэтому отец, вероятно, решил, что годик в лесах Заира пойдет мне на пользу. Моя тетя работала там волонтером Корпуса мира и родители отправили меня к ней. Тогда я работал на каучуковой плантации и видел свое будущее в небольшом бизнесе. Но к концу года что-то во мне действительно изменилось, я повзрослел. Меня больше не привлекали развлечения и простые цели вроде собственного магазина. В старших классах у меня проснулась настоящая страсть к анатомии, физиологии и особенно эмбриологии.
Как развивается из единственной клетки целый человек, со всеми его способностями и сложной анатомией? Как наши легкие дышат, мозг думает, сердце бьется? Как это все работает, не переставал удивляться я.
Поэтому я поступил в медицинскую школу. Когда пришло время выбирать узкую специальность, я поехал в Гренобль, к профессору Жильберу Фору, который был другом Дюбернара. Всю жизнь он оперировал рак почек. Честно говоря, я поехал в Гренобль еще и из-за своей второй большой страсти — гор. Там, в Гренобле, я мог убить двух зайцев сразу – оперировать и учиться у великого мастера и ходить по горам. Я обожаю горы и за свою жизнь поднимался на четыре тысячи метров в Перу, потом на пять, шесть и семь тысяч в Непале, в прошлом году мы пытались покорить в Тибете восьмитысячный пик, но после семи тысяч пришлось вернуться.
Я работал в Париже, в Лионе, и за рубежом, во Вьетнаме. Сейчас Россия стала для меня домом, а госпиталь GEMC на ул. Щепкина — основным местом работы; техническим возможностям, которые здесь есть, могут позавидовать многие французские клиники.
Я не волнуюсь по поводу преемственности.
Сейчас мне 56 лет, у меня пятеро детей, и уже есть внуки. Никто из детей не пошел по моим стопам, никто не связан с медициной, но какая разница? Мой старший сын — профессиональный спортсмен, дочь занимается флористикой, меня это полностью устраивает. Вообще не понимаю, откуда у врачей этот пунктик — передать дело своему ребенку? Я учу врачей оперировать на роботе и горжусь своими учениками, которые по-настоящему заинтересованы в хирургии. А пичкать детей своими знаниями, которые их не интересуют, это как-то неправильно. Главное в медицине — это не ремесло, а страсть к тому, чтобы узнать, как это все работает.
Читайте подробнее на Forbes.ru: http://www.forbes.ru/reklama/245872-mono-mne-khotelos-ponyat-kak-eto-vse-rabotaet
